Эксперт: Сигналы под новый цикл

Анализ коротких и длинных циклов развития России позволяет предположить следующую логику. На носу предвыборный год и, вероятно, последний срок Путина на посту главы государства. Задачи нового цикла видятся так: завершить кадровую ротацию с опорой на технократов, встряхнуть чиновничество и усилить эффективность бюрократического аппарата, очистить элиты от коррупционных метастазов, расширить зону влияния политической системы страны и задать условия для интенсивного экономического роста (с темпами, превышающими декларируемые нынче 1–2% роста ВВП). Причем реализовывать эти амбициозные планы должна система, а не только «личная команда» президента.

Важно понимать, что речь не идет о некой новой идеологической платформе. Вышеперечисленные задачи — суть отложенного плана Путина, с которым он возвращался в Кремль на третий срок. Вспомним инициативы президента четырехлетней давности. Во-первых, «майские указы», мощная стимулирующая программа в социально-экономическом секторе. Во-вторых, большая политическая реформа, усиленная реакцией на «болотные» протесты. В-третьих, готовность президента руководить министерствами чуть ли не в ручном режиме, опираясь на свой четырехлетний опыт руководства правительством. Тогда еще много писали о фактическом слиянии президентской и исполнительной власти. В общем, Владимир Путин планировал серьезно заняться хозяйственным и политическим развитием страны, а отношения с внешним контуром должна была определить сочинская Олимпиада. Мы рассчитывали показать всему миру, что умеем созидать, реализовывать крупные проекты, что готовы побеждать и вообще открыты глобальным процессам.

Однако украинский переворот, поддержанный западными странами, сорвал планы и сменил парадигму президентской программы. Мы вступили в эпоху холодной войны и получили «горячую» войну на своих границах. Давление было столь сильным, что Путин полностью сосредоточился на внешней политике и оставил социально-экономическую жизнь России под ответственность правительства. Новый цикл практически продублировал предыдущий, который начинался с чеченской военной кампании. А что было после Чечни? Переориентация Путина на задачи политико-экономического развития страны, «деолигархизация» с квинтэссенцией в виде «дела ЮКОСа» в 2003 году, которое, по большому счету, вмещалось в один ясный посыл: нельзя продавать Родину.

Кажется, что сегодня мы видим повторение событий этого цикла. Странно не увидеть связь дела Улюкаева и исхода американских выборов. Скорее всего, революции в российско-американских отношениях не случится, однако очевидно, что давление на Россию снизится, и эту разрядку можно будет использовать для работы с внутренними проблемами.

Но с кем работать? Очевидно, что не с теми, кто прогнозирует двадцать лет стагнации. Если война поставлена на паузу, значит, уже нет необходимости в элитной консолидации любой ценой. Путин еще не понимает, на кого опереться для решения задач мощного экономического роста, поскольку все вертикали и горизонтали власти заполнены адептами вашингтонского консенсуса. Отсюда заявления о том, что смещение Улюкаева не повлечет за собой смену экономической политики — зачем преждевременно пугать инвесторов. Но проблема в том, что за спиной либерального блока стоит часть российского капитала, не заинтересованная в смене парадигмы развития, а значит, кадровая задача многократно усложняется и выливается в межэлитные войны, в том числе за активы.

Почему все-таки избран жесткий вариант — публичное уголовное дело? Актуальны следующие сигналы (параллели с ЮКОСом напрашиваются). Во-первых, политические: нечего распускать слухи о предварительных выборах и о возможной обратной рокировке в тандеме (а такие идеи, как говорят, исходили от либерального блока). Во-вторых, экономические: скрывать ущербность экономической политики за угрозами подрыва социальной стабильности больше не получится, системные либералы теряют монополию на определение экономического курса и в итоге лишены иммунитета от коррупционных подозрений. В-третьих, антикоррупционные: резервы повышения эффективности государства кроются в радикальном снижении коррупционной ренты, и не на бытовом, а на верхнем, элитном уровне. В-четвертых, идеологические: страна должны развиваться с опорой на собственные силы, а потому распродажа активов, тем более в интересах иностранных инвесторов, преступна и неприемлема.

Бывший министр экономического развития всегда был одним из самых богатых членов правительства: в 2013–2015 годах годовой доход Алексея Улюкаева составлял от 40 до 80 млн рублей (почти вдвое выше, чем зарабатывал, к примеру, его коллега Антон Силуанов). И это при том, что наш герой никогда не занимался бизнесом: он начинал карьеру в академической среде, был экономическим советником Егора Гайдара, возглавлял Институт экономических проблем переходного периода, в начале 2000-х работал в Минфине замом Алексея Кудрина, а после девять лет трудился в Центробанке на посту первого зампреда. Минэкономразвития Улюкаев возглавил в 2013 году.

В принципе, параметры доходов федерального чиновника такого уровня объяснимы поступлениями от преподавания или публикаций научных трудов, а самое главное — от занимаемых должностей в наблюдательных советах и советах директоров. Так, Алексей Улюкаев является членом наблюдательного совета банка ВТБ, членом совета директоров «Газпрома» и так далее. У него в собственности полтора десятка земельных участков, дом площадью 500 квадратных метров, квартира, дачи — тоже ничего экстраординарного. Злые языки поговаривают о схемах экс-министра в бытность его топ-менеджером ЦБ и «подарках» от коммерческих банков, но доказательств нет.

Причины интереса силовиков к фигуранту свежего коррупционного дела, вероятно, следует искать в нескрываемой прозападной ориентации Улюкаева. Весной этого года в скандале с панамскими офшорами всплыло имя сына экс-министра МЭР. В «сливе» указывалось, что с 2004 по 2009 год Дмитрий Улюкаев был директором компании Ronnieville Ltd на Виргинских островах. Кстати, других фамилий из правительства в офшорном списке не было. Поговаривают, что именно тогда чиновника начали «прослушивать».

«Западником» Улюкаев был всегда. В «сливе» от WikiLeaks фигурировал примечательный рассказ бывшего посла США в России Джона Байерли о беседе с тогдашним первым зампредом ЦБ сразу после войны в Южной Осетии в августе 2008 года. Улюкаев якобы делился с послом своими взглядами на экономическую политику страны и поведал, что лучшим вариантом для «перегретой» российской экономики считает «мягкую посадку» (которая в итоге оказалась совсем не мягкой). Кроме того, чиновник заверял посла, что Россия непременно восстановит вложения России в ценные бумаги США, как только спадет критика таких вложений в связи с крахом на ипотечном рынке. А весной этого года уже в должности главы МЭР Улюкаев встретился с новым послом, Джоном Теффтом. «Я дал пояснения по большому количеству вопросов, которые интересуют наших американских коллег, начиная с перспектив экономического развития России и возможности участия американских компаний в приватизации», — заявил чиновник по итогам встречи.

Очень похоже, что активная позиция Улюкаева относительно продажи госимущества и могла привести к нынешнему скандалу. Напомним, что в 2014 году была принята госпрограмма «Управление государственным имуществом», подготовленная Минэкономразвития. МЭР предложило применить принцип «объясняй или продавай» (объект должен или развиваться, или отойти в частные руки). К 2018 году, согласно госпрограмме, число пакетов акций в собственности государства должно было сократиться в 10 (!) раз, при этом в год должно проходить не менее четырех публичных сделок по продаже крупных инвестиционно-привлекательных объектов. Процесс уже запущен Росимуществом, а претендентов на продажу масса: это НМТП, «Совкомфлот», РЖД, «Транснефть».

Алексей Улюкаев принадлежит к адептам разгосударствления, всего месяц назад на форуме «Россия зовет!» он пообещал по 200–300 млрд рублей приватизационных поступлений в год. Покушался бывший министр даже на Сбербанк, но тут, по информации «Эксперта», насмерть встал ЦБ: в Банке России, в отличие от МЭР, прекрасно видят риски снижения доли государства в крупнейшем кредитном учреждении страны. В этом году были успешно приватизированы пакеты «Башнефти» и «Алросы», готовится продажа 19,5% «Роснефти». Примечательно, что все три сделки стали возможны только после смены руководства Росимущества, которую продавил Улюкаев, заявив, что Росимущество «не очень удачно» работало по большой и массовой приватизации, но с новым главой должно ускорить процесс регулярной приватизационной деятельности.

Все ради пополнения бюджета и либерализации экономики через ее разгосударствление. Министр финансов Антон Силуанов называл цифру в 1 трлн рублей. Эти деньги казна должна получить в 2016 году от продажи госпакетов. Однако с точки зрения международной конъюнктуры и, главное, будущих дивидендных поступлений продажу госсобственности именно сейчас нельзя назвать своевременным шагом. Финансировать дефицит бюджета через ОФЗ выгоднее, чем распродавать крупные прибыльные активы, — это доказывают расчеты.

К чистоте сделки претензий нет

У нас есть все основания сомневаться в экономической целесообразности распродажи госактивов. Однако надо понимать и еще одно важное соображение: приватизация — это передел не только экономических активов, но и сфер политического влияния. «Башнефть» не случайно раз за разом попадает в эпицентр скандалов. Это единственный актив, у которого приватизировался контрольный пакет, и схватка за контроль над ним была особенно принципиальна для определенных финансово-промышленных групп.

«Башнефть» была и остается отличным активом. Ее рентабельность больше, чем у крупнейших российских компаний и у зарубежных нефтяных гигантов, а на дивиденды «Башнефти» отчисляет больше многих других госкомпаний — до 50% прибыли по МСФО. Но самое главное, у «Башнефти» профицит перерабатывающих мощностей относительно сырьевой базы, поэтому любой покупатель пакета улучшает свой баланс добыча/переработка.

Напомним, что еще в начале года основным претендентом на «Башнефть» считался «ЛУКойл», так как Владимир Путин потребовал, чтобы из возможных претендентов на госактивы были исключены компании, хотя бы отчасти подконтрольные государству. Кроме того, активы нельзя было покупать на деньги госбанков. Но при этом контроль над стратегическими предприятиями должен был остаться в Рссии. Однако «ЛУКойл» тянул с предложением, а потом в какой-то момент заявил, что не станет переплачивать за актив «любые деньги».

В августе ситуация внезапно перевернулась с ног на голову. Правительство во главе с Дмитрием Медведевым хотело вообще отложить приватизацию пакета «Башнефти», хотя на тот момент уже были назначены агенты по приватизации — «ВТБ Капитал» и Sberbank CIB — и заказана оценка приватизируемого пакета (EY оценила его в 297–315 млрд рублей). Официальным поводом для переноса приватизации послужило обращение главы Башкирии Рустэма Хамитова, который попросил не продавать «Башнефть» в этом году или снизить долю государства до 25%, а не до нуля, поскольку кампания несла ответственные социальные обязательства перед республикой.

В итоге пакет «Башнефти» был продан в октябре за 330 млрд рублей — на 80 млрд рублей дороже, чем ожидалось еще летом. В первой декаде октября вышла соответствующая директива правительства РФ, где назывался покупатель — «Роснефть». Остальные восемь претендентов заявок не подавали, а «Роснефть» предложила за актив больше всех. «Цена, назначенная за пакет “Башнефти”, была вполне обоснованной, тем более что продали ее по верхней границе установленного ценового диапазона. Так что к оценке компании ни у кого особых вопросов не было»,— говорит замгендиректора по инвестициям ИК «Универ Капитал» Дмитрий Александров.

Что же касается механизма продажи «Башнефти», то тут, несмотря на отсутствие процедуры аукциона, все было довольно прозрачно. «В случае с приватизацией госпакета акций основным документом действительно является распоряжение правительства РФ, — сказал “Эксперту” управляющий партнер HEADS Consulting Александр Базыкин. — Легитимность любых сделок регулируется действующим законодательством. Так, в соответствии со статьей 166 ФЗ-100 от 7 мая 2013 года сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка). Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено стороной сделки или иным лицом, указанным в законе. В данном конкретном случае все участники сделки признали ее законность, сделка была проведена в соответствии с действующим законодательством РФ и поэтому считается легитимной. К тому же одно из наиболее важных условий было соблюдено: выкуп ценных бумаг был осуществлен по цене не ниже их рыночной стоимости».

Самое странное, что роль МЭР в случае приватизации пакета была скорее технической. «Заключение Минэкономразвития в данном случаев носило лишь рекомендательный характер, — говорит старший юрист BMS Law Firm Тарас Хижняк. — Ведомство теоретически могло повлиять на процесс через процедуру приема заявок на участие в торгах, но в силу того, что заявка пришла лишь от “Роснефти”, данный вариант скорее отпадает». «МЭР и Минфин могут влиять на детали решения (кто будет участником сделки, формат и сумма сделки и прочее), но решающее значение для осуществления самой сделки имеет директива премьер-министра», — соглашается Александр Базыкин.

Тот, кто приобретал контроль за «Башнефтью», получал лишний вес не только в экономике — в виде актива большей величины, большего денежного потока и большей доли рынка, — но и в сфере принятия решений, начиная с влияния на региональный бюджет и заканчивая большим весом при отстаивании отраслевых интересов. Поэтому схватки между основными претендентами — «ЛУКойлом» и «Роснефтью» — не могло не быть. На стороне «ЛУКойла» было то, что он идеально подходил под все требования к инвестору — не госкомпания, но российский игрок, на стороне «Роснефти» — способность предложить существенно большую цену. В России добывается порядка 535 млн тонн нефти в год. До приобретения «Башнефти» «Роснефть» добывала около 190 млн тонн, добыча «ЛУКойла» — около 85 млн тонн. «Башнефть» с ее 20 млн тонн добычи в год критически могла усилить позиции и той и другого. Более того, после продажи ее пакета такого шанса нарастить бизнес за счет слияний на российском рынке уже ни у кого не будет. Разумеется, купи «Башнефть» кто-то из других претендентов, борьба на отечественном рынке продолжилась бы. Напрямую контролируя Росимущество, Улюкаев теоретически мог затягивать приватизацию, вынуждая отдать пакет «Башнефти» инвестору, в интересах которого он действовал — или не давая продать «Башнефть» тому, против интересов кого он действовал. В условиях, когда приближается конец года и бюджет трещит по швам, такая тактика могла бы увенчаться успехом.

Впереди много сюрпризов

Можно ли предположить, что Алексей Улюкаев пал жертвой межэлитных разборок, борьбы за лакомый госактив или атаки на «системных либералов», а взятка в два миллиона — просто повод убрать чиновника, который оказался не в то время и не в том месте?

По нашим данным, несколько лет назад была сформирована специальная группа по борьбе с коррупцией на всех уровнях власти, включающая следователей СК, сотрудников МВД и Росфинмониторинга, а также сотрудников Главного управления собственной безопасности (ГУСБ) ФСБ. Кстати, сегодня можно назвать одного из главных действующих лиц этой бригады (к сожалению, эта информация была на неделе слита в СМИ). Следить за «чистотой» антикоррупционной работы был поставлен глава ГУСБ генерал Сергей Королев, фанатик своего дела, выходец из петербургского УФСБ. В свое время он отправил за решетку десятки чиновников Смольного и раскрыл преступные группы, укравшие из бюджета миллиарды рублей (например, тех, что закопали в северной столице сотни километров «левых» труб системы отопления. Дело было резонансным: люди буквально проваливались в кипящие подземные котлы)

Именно ГУСБ ФСБ сопровождало все самые крупные антикоррупционные расследования: дело об ОПГ в Коми во главе с Вячеславом Гайзером; дело о коррупции во властных структурах Сахалинской области с обвиняемым экс-губернатором региона Александром Хорошавиным; дело главы Кировской области Никиты Белых; дело заместителя министра культуры Григория Пирумова; петербургского бизнесмена Дмитрия Михальченко, обвиняемого в контрабанде алкоголя; следственные действия в отношении главы ФТС Андрея Бельянинова. Им же были очищены структуры, ответственные за собственную безопасность и борьбу с коррупцией в других силовых и правоохранительных ведомствах. За решетку был отправлен замначальника управления «Т» управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД РФ Дмитрий Захарченко. Вместе с ним туда отправились 12 других «оборотней в погонах» рангом пониже. Спустя пару месяцев настал черед Михаила Максименко, главы Управления собственной безопасности другой структуры — Следственного комитета РФ. Его обвинили в получении взятки от криминального авторитета Шакро Молодого. В СК полетели погоны и шапки, массово, в среднем по пятнадцать-двадцать человек в месяц.

Генерал оперативно навел порядок и в самой ФСБ. ГУСБ под руководством Королева в июне этого года провело тотальную проверку Службы экономической безопасности (СЭБ) ФСБ — структуры, ответственной как раз за борьбу с коррупцией. Своих постов лишились глава управления «К» Виктор Воронин и глава СЭБ Юрий Яковлев. 8 июля руководителем СЭБ был назначен сам Королев, после чего сразу десять сотрудников лишились своих постов.

Любые попытки объяснить антикоррупционную кампанию борьбой за передел сфер влияния или локальными разборками нивелируются статистикой. Сегодня под следствием находятся 17 вице-губернаторов, 48 руководителей департаментов и управлений (в некоторых субъектах именуемые министрами), 22 мэра и 77 замов. В целом за три года количество уголовных дел, возбужденных по коррупционным составам преступлений, выросло в 8,5 раза — до 970, а количество арестованных чиновников и вовсе в 25 раз, теперь они исчисляются тысячами (на 1 ноября 2016 года — 7453).

Подполковник ФСБ, занимающийся розыскными мероприятиями в следственной группе, отметил: «В ближайшие полтора-два года вас ждет много сюрпризов: в разработке более 250 человек в Москве, в том числе и другие главы ведомств федеральной власти, а также примерно 400 чиновников и “оборотней” в регионах. “Региональную” работу мы продолжаем вести так же интенсивно».